В воздухе - испытатели - Николай Бондаренко

Через несколько секунд он появился снова, держа в руках перчатку.

- Точно такая перчатка, но только шевретовая. Вот за это место, Котлов взялся пальцами за низ перчатки, обхватывающий запястье руки, защелка РУДа и ухватила каким-то образом. Я вывел уже из штопора МиГ, и он на скорости четыреста километров в час под углом сорок пять градусов планирует к земле. Нужно мне запускать двигатель. Я...

- Какое это планирование? Он же пикирует! - прерываю Котлова.

- Ничего подобного, так он планирует. Аэродинамическое качество - три: с высоты тысяча метров три километра вперед пролетает.

- И ты начал запускать двигатель...

- Попытался... Но на защелку, потому, что под ней "закушена" перчатка, нажать не могу. Высота уменьшается и уменьшается... Уже, смотрю, три тысячи триста метров. Низко!..

- В общем, ты не можешь двинуть вперед РУД...

- Не могу двинуть вперед РУД, чтобы открыть им стоп-кран и запустить двигатель. Представляешь, какое глупое положение!

- Пробовал бы вырвать из перчатки руку.

- Пробовал! Сначала не получилось. Бросил тогда я ручку управления и стал правой рукой нажимать тоже на защелку. А потом рванул руку с такой силой, что даже кожу содрал, но все же высвободил ее из перчатки. Двигатель запустил очень низко: на высоте семьсот метров. Секунды до земли оставались... Представляешь, что могло бы быть?..

- Да-а... А перчатку ты, конечно, домой привез под защелкой?

- Под защелкой.

- Опасный случай. Кто же и когда мог подумать, что в полете может такое случиться?

- На то они и испытания. Новая, необлетанная техника...

- Доработали на заводе защелку?

- Доработали. Спилили на ней края и сделали закругления. С таким расчетом это сделали, чтобы, когда ставишь РУД в заднее крайнее положение, на защелку по-прежнему нужно было нажимать. А когда посылаешь РУД вперед, то на защелку не нажимаешь. Двигая РУД, нужно было преодолеть лишь на ее месте небольшую нагрузку. Вот такой был конец у этого случая...

Котлов замолчал. Молчал и я, раздумывая над его рассказом.

Потом Василий Сергеевич рассказал мне о посадках на УТИ МиГ-15 с остановленным двигателем, об испытаниях с остановленным двигателем на МиГ-21, в которых он был летчиком облета. После этих испытаний Котлов летал в строевые части и показывал летчикам имитации этих сложнейших по выполнению посадок.

- Много таких посадок пришлось выполнить? - спросил я.

- Штук шестьдесят...

- Значит, хорошо ими овладел?

- Овладел, конечно. Надо было!..

Да, в летно-испытательной службе всякое бывает!

Перегонял однажды Котлов реактивный истребитель с завода на каш аэродром и, как положено, после взлета поставил в положение "Убрано" рычаг шасси. Шасси же не убирались, но зато выпустились тормозные щитки. При уборке же щитков все было наоборот.

И как испытателю нужно в таких ситуациях хорошо знать опытный, дорогостоящий самолет, иметь какое-то особое чутье, чтобы посадить машину, как говорится, в целости и сохранности. И кроме этого, ему надо быть еще и мужественным человеком. Ведь в мирное время Золотые Звезды даются испытателям не за красивые полеты, а за героические дела. Эти героические дела и совершал Котлов. Ведь после "неудачных" его полетов истребители становились надежнее. А таких "неудачных" полетов у него было много.

Всякое случалось с Котловым в воздухе. Бывает иногда такой отказ, такая недоработка в конструкции, что, порой, инженеры даже не верят в то, что говорит после полета им летчик-испытатель. Ведь сколько раз ту же котловскую шерветовую перчатку давали на земле на "укус" беззубой защелке РУДа! И ни разу не получилось того, что получилось у Василия Сергеевича в полете на штопоре!

Были у Котлова на двухдвигательном Як-25Б пять случаев, когда перед самой посадкой оба РУДа находились в убраном положении в его левой руке левый двигатель, словно в нем сидел какой-то чертик и двигал свой РУД, уходил на максимальную тягу.

Котлов давал и правому двигателю полные обороты, уходил от земли на второй круг. Затем заходил на посадку. Садился. И все было нормально. Говорил на стоянке о случившемся технику самолета и ведущему инженеру. Они не верили. Никто не верил! Даже шутили: "Это вам показалось, товарищ полковник..."

Но все это повторилось еще четыре раза.

Тогда решили снять двигатель и проверить. Сняли. Установили его на испытательный стенд.

Во время всевозможных испытаний поймали наконец "с поличным" того "чертика", который орудовал своим РУДом. Сидел он в анероидном устройстве топливного насоса. Стало ясно: создаются такие условия (и персонально на этом только двигателе), когда срабатывает анероидное устройство топливного насоса и переводит его работу на максимал.

- Это еще что. А вот однажды был случай... - И Котлов начал новую поучительную историю.

...Я шел домой, мысленно вспоминая наш разговор с Василием Сергеевичем и представлял его то в кабине штопорящего самолета, то в кругу семьи, то на аэродроме задумчивым, сосредоточенным, готовым к новому полету в неведомое.

"Вся моя жизнь..."

Парашютисты-испытатели...

Два этих слова, соединенные вместе черточкой, слишком мало говорят о людях, занимающихся такой героической и романтической работой - испытанием парашютов и катапультных установок.

Да, парашютисты-испытатели - настоящие герои и властелины неба! Вот кому мужества и бесстрашия не занимать!

Когда, например, наши парашютисты Петр Долгов и Евгений Андреев покинули аэростат на высоте 25 458 метров, то они и только они в этот момент были истинными властелинами неба!

На высоте атмосферное давление было мизерным, нежизненным - 18 миллиметров ртутного столба!

Это у них была температура минус 66 градусов!

Их небо было не голубым - нашим, а темно-синим, почти космическим!

Для них зажглись днем звезды - яркие, немигающие...

У нас выросла целая плеяда замечательных парашютистов-испытателей.

Евгений Андреев, Алексей Быстров, Владимир Воронов, Николай Гладков, Петр Долгов, Николай Жуков, Петр Ищенко, Иван Кузьменко, Александр Колосков, Николай Никитин, Сергей Нечаев, Глеб Николаев, Владимир Петренко, Василий Романюк, Александр Савин... - вот основная группа испытателей, кому обязаны за надежность своих парашютов и катапультных установок наши десантники и весь летный состав Военно-Воздушных Сил.

Все названные мной выше товарищи прибывали на испытательную работу в разное время. Одни из них были учителями, другие - учениками. А иногда было и так: ученики обгоняли в испытательных делах своих учителей. И каждый из них - это пример мужества и бесстрашия!

Понятно, что не представляется возможным написать о всех интересных и опасных экспериментах и работах, проведенных на земле и в воздухе нашими парашютистами. Не могу написать и о всех испытателях. Но об Александре Савине, Николае Жукове, Евгении Андрееве и Василии Романюке не рассказать нельзя.